ОНА ВЫРАСТЕТ КАПРИЗНОЙ, ИЛИ КАК БОРОТЬСЯ С ИСТЕРИКАМИ
Многие мамы уже знают, что фрустрация полезна ребенку: ожидание, самоуспокоение, стрессоустойчивость, способность развлечь себя, терпение, спокойствие, уверенность в себе. Уроки сделает, во время заседания Думы не уснет и прочие «плюшки» происходят из способности ребенка увеличивать время ожидания.
Разговор на консультации:
— Вы не понимаете, если он заорет, то это истерика на 2 часа.
— А потом?
— Что потом?
— Через 2 часа?
Пауза.
— То есть вы не знаете, сколько и как будет кричать ребенок, если вы не дадите ему то, что он требует?
Мама смотрит на меня недоуменно, как пудинг на Алису.
А я в очередной раз думаю о том, что, чтобы дать то, что просят, нужно сначала услышать, что просят. Услышать плач. Понять, что за чувство в нем, и реагировать конгруэнтно (соответствующе) чувствам.
Вы же не суете в рот злому начальнику грудь? Значит, в курсе про конгруэнтность и чувства.
Тему о том, что фрустрация полезна, исследовали многие ученые. Например, Боулби и Эйнсуорт говорили о времени ожидания x+y. Винникотт писал о переходном объекте, который также позволяет увеличить время ожидания.
Или вспомним тест с зефирками Мишеля. Вот ребенок и доктор Мишель сидят в комнате за столом. Доктор ставит на стол тарелку с зефиркой и говорит ребенку, что сейчас отойдет ненадолго и, если к его возвращению зефирка останется на тарелке, он даст ребенку еще одну. Доктор уходит на 2–3 минуты. Что выберет ребенок: подождать и получить две зефирки или съесть одну сразу? А ваш ребенок что выберет? А вы, если мы заменим зефирку на что-то столь же притягательное для вас?
И это про внутренний ресурс, который позволяет ждать, выдержать фрустрацию. Или не выдержать. И это не врожденная, а воспитанная составляющая психики.
Я абсолютно уверена в том, что мамы умные и все понимают… и это не мешает им при каждом чихе хватать ребенка на руки, заклиная: «Лишь бы не заорал!»
Мне вспоминается экранизация «Волшебной лампы Аладдина»: «Только бы не коза, только бы не коза».
Разговор на консультации:
— Она (девочка двух лет) меня никуда не отпускает, все время на руках.
— Тяжело, наверное.
— Я так устала!
Мама выглядит совсем никак.
— А посадите ее (на пол), пусть поиграет.
— Она орать будет.
— Ок.
— Вы что, это же влияет на привязанность!
— То, что вы, находясь в этой же комнате (кстати, полной игрушек), отойдете от нее на два шага и поговорите со мной, повлияет на привязанность?
Мама ссаживает ребенка с рук и делает пару шагов в сторону. Бледнеет.
— Она сейчас закричит, — шепчет мать.
Девочка недовольна, оценивает ситуацию, оценивает маму, которая уже почти в обмороке, словно задумывается, орать или не орать. Пока просто кряхтит. Ребенку нужен крик, чтобы призвать родителя. Тут все логично.
— Я вижу, что она сердится, а с вами что?
И это вопрос на миллион!
Что происходит, когда мы слышим детский крик?
Страх. Невротический. Может, вспоминаем, как на нас кто-то орал. Может, у нас просто тревожный способ адаптации.
Злость. Не хочу показаться недоброй феей, но мамам есть за что злиться на своих детей. И вообще мама — это женщина, женщина — это человек. Человек имеет право злиться, особенно когда «забивает» на свои потребности. А кто, как не мама, жертвует своими потребностями во имя «ТЫЖЕМАТЬ»?
Печаль. Собственное горе отлично резонирует с детским плачем.
Маму накрывает с головой (папу тоже) собственными переживаниями, и ее способность чего-то понимать снижается в разы. А там, где осознанность исчезает, возникает волшебное заклинание: «Все что хочешь, только не ори».
Но правда звучит не так славно, поэтому мы называем это «материнский инстинкт»: «Мама лучше знает».
Помните старый анекдот?
40-летний Изя сидит на лавочке во дворе. Распахивается окно на третьем этаже:
— Изя, иди домой!
— Шо, мама, я хочу кушать?
— Нет, ты хочешь писать.
К слову, Изя тоже когда-то был младенцем. И его мама активно фантазировала о том, что она-то уж знает, когда он хочет писать, а когда кушать. И поскольку Изю кормили и переодевали именно тогда, когда у мамы появлялась эта фантазия, ему пришлось встроиться в мамину фантазию… или ходить голодным… пардон, лежать голодным и мокрым. Изя выбрал встроиться в мамину фантазию про «я знаю, что тебе надо». И вот ему 40 и…
Говорите с ребенком
Я не отрицаю возможности мамы «догадаться», я скорее подвергаю сомнению «знание». Более того, предлагаю заменить фантазию о знании на размышления. А еще говорить. Серьезно так, вдумчиво, неодносложно.
Вот я держу малыша за руку, смотрю ему в глаза и пытаюсь услышать то, что он пытается мне сказать. «Я вижу, что ты замахиваешься и хочешь меня ударить. Ты как будто злишься. Может быть, тебе печально, что я ухожу и оставляю тебя. Поэтому ты злишься и хочешь меня оттолкнуть. Расставание очень сложно переживать. Может быть, будет легче пережить печаль, если тебя обнять…»
И тут оказывается, что слова неправильные. И я какая-то неправильная фея, которая предлагает неправильный мед. Кто-то из мам говорит, что у ребенка не хватит внимания. Хотя в кабинете даже дети с гиперактивностью удивительно внимательно слушают в такие моменты. И я понимаю, маме проще сказать «нельзя!». Меньше букв — меньше расход сил. Но что нельзя? Непонятно. Чувства остаются необработанными.
Кто-то говорит, что ребенок не поймет. И тогда я предлагаю почитать «Затаенную боль» — это книга диалогов психоаналитика с младенцами нескольких недель жизни. И не обесценивать потенциал собственного ребенка. Если ребенок не понял, значит, я говорю непонятно. Если я говорю непонятно, значит, я недостаточно долго думала о том, что нужно сказать. Недостаточно думала о нем. Решила, что для него подойдет стандартная отмазка, привычное действие. Как-нибудь — самое оно для тебя, малыш!
Для того чтобы сказать волшебные слова, нужно начать размышлять о ребенке, а чтобы размышлять о ребенке, необходимо забыть, что ты точно знаешь, что и почему он делает и что за этим последует. И начать оценивать реальность, пользоваться своим великим и могучим мозгом, в котором достаточно знаний, или свою неспособность им пользоваться в моменты детского крика и разбираться с ней. Потому что, когда хвост управляет собакой, проблема не в хвосте.
И не может ли быть взаимосвязи?
Вот ребенок не понимает, чего он хочет, и от этого еще сильнее входит в раж. А вот мы не слышали его реальных потребностей и подменяли их своими ожиданиями «наверное, голодный».
Вот ребенок не говорит, когда переживает, а проявляет агрессию и орет. А вот мы не говорим с ним, когда он что-то переживает, а суем ему в рот что-нибудь, чтобы быстренько заткнуть.
Вот ребенок-тиран не может вытерпеть и минуты ожидания. А вот мы бежим к нему еще до того, как он успел нас об этом попросить.
«Потому что он маленький», — утверждает мама.
А где граница этого определения «маленький»: 1 месяц, 1 год, 7 лет, 37 лет?
Когда мама перестает быть той, которая лучше знает, что надо ее ребенку, и может наконец-то спросить…
Японцы говорят, что после трех (лет) уже поздно, французы намекают на первые полгода. Именно в это время ребенок научается слушать себя, свой ритм, ждать. Сначала несколько секунд, потом минут, потом часов за партой на уроке. Но начинается все с нескольких секунд, когда речь идет о младенце.
Несколько секунд, которые могут казаться вечностью его маме, готовой нестись сломя голову, бросив недоеденный бутерброд. ТЫЖЕМАТЬ!
— А ты не несись.
— Как?
— Иди спокойно, дыши, слушай себя, думай, по какому поводу он мог бы сейчас тебя звать, какие у тебя чувства по этому поводу. Займешь секунд десять.
— Да нет. Он же может начать орать. Лучше сразу…
Кому лучше?
Иногда мне тоже кажется, что дети никогда не вырастут. И в этом контексте «лучше сразу» отлично работает. Но я как бы знаю, что такое стратегическое видение, и могу предположить, что будет через 5, 10, 15 лет.
— Она будет капризной?
— Да.
— Точно?
— Хочешь точно, спроси меня через год.
— А что изменится?
— Через год, если вы ничего не измените, я точно скажу тебе, что она будет капризной.
Если вам не нужны истерики в 3, 5, 7, 15 лет, то начинать что-то делать в 3, 4, 7, 15 — это немножечко поздно. Не невозможно, но с годами это будет стоить все дороже вашей нервной системе, а возможно, и кошельку.
А всего-то и надо подождать 10–15 секунд, послушать себя отдельно и ребенка отдельно. Понять, кто и что чувствует, кому и что нужно. И если это вам нужно на ручки, найдите эти ручки для себя.
И пусть ТЫЖЕМАТЬ подождет.